В ожидании

Как ни крути, а все же повернуло на весну.

Ее дыхание чувствуется уже во всем. В попытках февраля удержать контроль. В том, с какой силой швыряет ветер полурастаявшие снежинки в окно. Это, знаете, как в фильмах-катастрофах — перед концом, когда цунами грозится поглотить город, или когда вот-вот вулкан накроет всех и вся пеплом и раскалённой лавой своего негодования, влюблённые обнимают друг друга покрепче. И так и встречают свой конец. Вот так снежинки, предчувствуя завершение своей поры, сливаются воедино, хватаясь друг за друга. И февральский ветер бьет ими в окна домов, в стекла машин, в лица прохожих, в дворовых котов, которые уже начинают репетировать свои мартовские выступления.

Что-то во льду надломилось.

Знаете, так говорят. Мол, он весь искрился, был крепок и бодр, но потом что-то в нем надломилось. Он вроде бы ещё крепок, но уже не будет вступать в схватку с чьими-то ногами, доказывая, что непобедим. Он сразу же сдастся. Поддаваясь чужому напору. Он ещё может. Но уже не хочет.

Даже птицы стали петь чуть по другому. Будто бы они знают какой-то заговор и теперь умело вплетают его в свои обычные трели. Так, ненавязчиво. Чтобы никто не заметил. А если и заметил, то не смог бы ничего доказать. Такая хитрая ворожба. Против Зимы.

В ещё сером небе уже сквозит лазурью. Кокетливо и будто исподтишка. Дескать, смотри-ка что у меня есть.

Воздух становится мягче. Словно ему неловко встречать Весну грубостью и сухостью. Как Прекрасную женщину, которую не принято встречать без Цветов.

И даже солнце меняет цвет, примеряя наряды, более подходящие для случая.

Не все хотят это признавать, но все уже всматриваются и вслушиваются не раздадутся ли шаги, не откроется ли дверь, когда же уже холод попросят на выход и мир окажется в плену тёплых ладоней Любви.

Ещё немного и станет теплее. На улице и в сердцах.

(с) Неванильное Небо